И вот, наконец, теперь они опять все вместе со своим любимым комбатом, которого ласково называют Иваныч или Батяня. Никто не смотрел на часы, никто никуда не спешил, и никто из тех девяти, что сидели за столом, не думал о том, что время, проведенное в этой компании, потрачено впустую, что можно было заработать много денег, уладить какие-то дела, написать бумаги. Все сейчас принадлежали друг другу и находились там – в том времени, блуждали в лабиринтах памяти, штурмовали кишлаки, выходили из окружения, прыгали с парашютами в кромешную тьму. Кричали друг другу: «Подстрахуй!», «Прикрой!», «Отходим!». В общем они жили в глубинах своей памяти.

А воспоминания воскресали, становясь все ярче и ярче. Они были настолько ясными, что всем этим взрослым мужчинам казалось, то, что было с ними когда-то, произошло совсем недавно: протяни руку, и ты ощутишь плечо комбата.

Глава 11

Наташа жила в Питере не так уж давно. Она приехала сюда три года тому назад поступать в институт, благо ее тетка жила в городе одна в двухкомнатной квартире. За это короткое время Наташа сумела перенять повадки и манеры столичных девушек и уже ничем не отличалась от них ни по одежде, ни по речи.

Тетка уже спала, когда девушка вернулась домой. Наташа открыла дверь своим ключом и, наскоро поужинав, зашла к себе в комнату. В доме, построенном в конце семидесятых годов, Наташа занимала узкую, длинную, как пенал, комнату в двенадцать квадратных метров. Но и на эти апартаменты грех было жаловаться, многие из тех, с кем она училась, не имели и такого.

Девушка посмотрела на большие часы, висевшие над самой кроватью. На них стрелки показывали уже за полночь. Теперь, оставшись одна, она могла детально изучить содержимое записной книжки, попавшей ей в руки. Спать не хотелось, во всяком случае, Наташа решила, что не ляжет, пока у нее не просохнут мокрые после дождя волосы. Три квартала от станции метро она прошла, не открывая зонтика, потому как выяснилась одна малоприятная особенность: спицы зонтика, купленного на толкучке, ржавели и лишний раз она не хотела подставлять их под капли дождя.

Наташа прислушалась. Тетка спала основательно, даже умудрялась тихонько похрапывать.

Она уселась за небольшой письменный стол с одной тумбочкой и положила на него записную книжку. Ярко вспыхнула настольная лампа, выхватив в полутемной комнате несколько фотографий, закрепленных на стене, разноцветные страницы записной книжки, тускло поблескивающий экран электронного блокнота-переводчика, ключи от неизвестно где расположенных машины, гаража, квартиры. Ключи смотрелись добротно.

И вот тут-то Наташа обнаружила, что в спешке не обнаружила еще одно отделение, скрытое под блоком записной книжки. Там она отыскала паспорт. И лишь только развернула его, сразу узнала фотографию Андрея Рублева.

Обычно на фотографиях, которые клеятся в документы, люди стараются принять серьезный, озабоченный вид. Но Андрей улыбался и тут – немного извиняющейся улыбкой, словно просил у Наташи прощения за то, что вместо удовольствия доставил ей много хлопот.

Как и всякая другая девушка на ее месте, Наташа следом за первой открыла страницу, где ставится штамп о браке. Страница оказалась пуста. На всякий случай Наташа перевернула книжечку и заглянула на первую страницу, когда паспорт выдан, и тут же отсчитала годы со дня рождения Андрея. Получалось, что паспорт ему выдали в двадцать два года, и скорее всего он не был женат даже в прошлом. Затем она открыла раздел с пропиской.

«Ну вот, теперь мне не понадобится даже его брат в Москве. Адрес есть, фамилию знаю, год рождения тоже. А городская справка мне моментально даст телефон, если, конечно, этот парень не очень крутой и не засекретил свой номер или же у него не четыре квартиры в городе», – рассуждала она.

Все содержимое записной книжки девушка аккуратно разложила на столе. Деньги отдельно, документы отдельно.

Лишь только ключи остались пристегнутыми карабинчиком к массивному медному кольцу.

«А вот деньги можно было бы и оприходовать, – подумала она. – Скажу, мол, вышла из бара, потом вернулась и нашла его записную книжку на диване. А кто в ней лазал – откуда мне знать?»

Сперва нерешительно, а затем уже почувствовав эти деньги своими, поверив в это, Наташа спрятала купюры в карман джинсовой куртки.

«Конечно, если я имею на него виды, то лучше всего было бы отдать вместе с деньгами, но не стоит рисковать и тем, и другим. Так хоть что-то одно выгорит. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Он не похож на тех, кто рано утром отправляется на службу, а справка, думаю, часов с восьми уже работает. Узнаю телефон, а если не дадут, подъеду к нему домой».

Наташа погасила настольную лампу, достала из выдвижного ящика стола свою старую сумочку и аккуратно уложила в одно из ее отделений все богатство Андрея Рублева, затем преспокойно легла спать, даже не подозревая, в какую историю вляпался Андрей, не подозревая, что его проблемы скоро станут и ее проблемами.

Она проспала свою последнюю спокойную ночь в этом месяце и проснулась очень рано – за десять минут до того, как должен был зазвонить будильник. Солнце только-только успело разогнать ночной смог, но тут же снова провалилось в свинцовые облака, доходящие почти до самого горизонта. Вновь мелкий дождь покрыл стекло.

В такую погоду совсем не хотелось выходить из дому, и пока еще в этом не было необходимости.

Даже не позавтракав, Наташа набрала номер городской справки:

– Квартирный, Андрей Иванович Рублев… – девушка назвала еще улицу и год рождения. Ей ответили спустя секунд семь скороговоркой. Но она, уже наученная местному темпу жизни, успела записать номер.

«Ну все, – решила, наконец, она, – проблема почти решена. Позвоню ему днем, а если не окажется дома, то вечером».

С этими мыслями она собрала конспекты и отправилась в институт. Лекции впрок не пошли. Девушка сидела, представляя себе будущий разговор с Андреем, мечтая о приглашении в ресторан. Она даже и заметить не успела, как занятия закончились.

Тут же, прямо из институтского корпуса, она позвонила Андрею Рублеву. Мимо нее проходили девушки, парни, а она стояла и вслушивалась в длинные гудки, звучавшие из трубки, представляя себе, как надрывается сейчас птичьими трелями телефон в пустой квартире. Она уже представляла себе квартиру, хорошо обставленную, не очень большую, но и не маленькую, непременно состоящую из двух комнат – гостиной и спальни. Дверь в спальню представлялась ей приоткрытой, за ней виднелась деревянная двухспальная кровать, такая большая, что занимала почти всю комнату. Оставалось место лишь на небольшой телевизор и трюмо.

Хотя откуда взяться трюмо в квартире холостяка?

«Ну ничего, – тут же утешила себя Наташа, – он просто купил спальный гарнитур, в который входило трюмо», – и она даже увидела собственное отражение в огромном овальном зеркале на поворотных шарнирах.

Но продолжали звучать длинные гудки.

«Неужели до сих пор не отпустили?»

Еще пара гудков.

«Наверное, заночевал у Александра, может быть, тот живет поближе к каталажке».

Наконец девушка повесила трубку, поняв, что никто не подойдет.

«Ничего, позвоню позднее».

Ехать домой она не стала, уж слишком далеко было бы снова добираться в центр, если Андрей, наконец, отзовется. И хоть у нее в кармане лежали деньги, она не рискнула идти в какой-нибудь дорогой бар, довольствовавшись дешевым заведением под названием «Студенческий мир». Этот бар открыли в одном из общежитии, и обслуживали его только студенты. А чтобы попасть в него и дешево посидеть хоть до полночи, нужно было предъявить студенческий билет, для других посетителей цены здесь существовали такие же, как и в обычных заведениях города.

"Сколько можно держать человека взаперти? Не отправились же они праздновать свое освобождение? "

Время тянулось ужасно медленно, но Наташа не спешила вновь вставить свой пальчик в телефонный диск. Она определила себе время: позвонит ровно в два. Пара дешевых коктейлей, достаточно крепких, чтобы от них закружилась голова, сделали девушку мечтательной. Это настроение усиливала и сгущавшаяся темнота.